Война полов
Роман Елинек пропитан идеями феминизма, от которых в киноверсии осталось мало следа. «Эрика хочет изменить систему и не видит в своём партнере индивидуальности — как раньше мужчины не видели её в женщине. Она думает, что он представляет всю систему, и в этом её заблуждение», — рассуждает Изабель Юппер. «Пианистка» может быть истолкована в рамках лакановской парадигмы о фантазийной природе межполового влечения (любви) и о кардинальном различии психосексуальной природы мужчин и женщин (по характеристике Р. Вуда, деконструкция секса).
Робин Вуд считает главным «злодеем» фильма Вальтера — фигуру, с которой отождествляет себя основная часть зрителей. Когда закомплексованная Эрика решает наконец ему открыться, от былой нежности молодого человека не остаётся и следа. Тогда как Эрика готова исполнять его желания, он думает только о себе и довольно быстро входит в роль насильника, избивающего женщину. «Так называемый „нормальный“ парень проявляет бесчувственную жестокость, с которой не идут в сравнение никакие фантазии больной», — пишет Вуд. Например, при виде травмы Анны он испытывает неподдельную радость, воображая, что это ради него Эрика совершила чудовищный поступокПо мнению Вуда, такая извращённая реакция превращает его в соучастника преступления.. В литературном первоисточнике автор называет этого персонажа «задницей».
Значение музыки
]] Большинство пишущих о фильме обращают внимание на важность музыки для понимания основной идеи фильма. В картине не раз звучат песни из шубертовского вокального цикла «Зимний путь». Их слова («Я достиг предела своих грёз, зачем мне длить пребывание в мире спящих?») тонко перекликаются с душевным состоянием главной героини
Их слова («Я достиг предела своих грёз, зачем мне длить пребывание в мире спящих?») тонко перекликаются с душевным состоянием главной героини.
По характеристике С. Холдена, Эрика с детских лет настолько погружена в мир искусства, что ей кажется, будто на весь мир распространяется ключевой парадокс обожаемой ею музыки эпохи романтизма: любые завихрения безумия следуют непререкаемым повелениям автора. По ходу фильма она понимает, что жизнь и искусство устроены совершенно по-разному.
Робин Вуд трактует членовредительство Эрики в последней сцене как её протест против использования музыки в карьерных целях: обе матери как «люди, не способные понять музыку и взращённые в обществе, не признающем иных ценностей, кроме материального благополучия… извращают способность искусства к освобождению и раскрепощению в очередную форму притеснения и подавления» своих дочерей.
